Возвращение - Страница 52

— Хватит, причаливай.

Мачо просто выскочил с разгону на отмель, проскользив по влажной земле метров пять.

— Теперь точно не уплывет, — пояснил он.

Они сняли Тюленя с бака, потянули в лиственные заросли. Шли примерно час — Олег помнил, что вода и суша в этих местах сменяются каждые пять километров, и хотел попасть примерно посередине перешейка. Выбрав небольшой взгорок со стройными молодыми сосенками, ведун завел пленника наверх, распустил жгут и тут же перевязал руки Сергею не просто за спиной, но и вокруг дерева.

— Вот так будет хорошо. Чтобы беготней не занимался.

— И что дальше? — Сергей сполз на землю, выпростал больную ногу. — Умирать бросите?

— Жить… — Олег прошелся по кругу, расчищая ногой землю от опавших веточек. Достал косарь, очертил вокруг пленника и дерева большой круг, потом разметил точки на окружности, приписал шесть треугольных «лучей».

— С такой ногой у меня к вечеру гангрена начнется, если лекарства не дать, — предупредил Тюлень. — Ты свою клятву помнишь, колдун?

— Сейчас вылечу, — пообещал Середин, убирая нож. — Твои же боги и исцелят.

— Какие это? — встревожился Тюлень.

— Те самые. Что таких, как ты, покрывают.

— Что ты задумал?!

— Ты получишь покровительство… — Ведун прошел по кругу, вписывая в «лучи» знаки земли, неба, жизни, смерти, ночи и вечности. — Вечное покровительство.

— Нет! — скребнул здоровой ногой по земле пленник, но подняться не смог. — Не хочу!

— Не бойся, — опустился на колени Середин. — Это будет не больно. Ты ничего не заметишь.

— Не смей! Нет, не делай этого!

Ведун глубоко вдохнул, закрыл глаза, сосредотачивая волю и открывая душу миру, его духам, силам и богам, и начал древнее, как камни, воды и небеса, заклинание:

— Не лягу в час полуночный, не отдам себя слабостям, не найду простых радостей. Выйду в ночь темную не дверьми воротами, окладным бревном, мышиной норой, змеиным лазом. Стану в собачьем углу, поклонюсь пустому тыну. Тебе, Среча, слово скажу, тебя славой покрою, тебе руку дам. Веди меня, Среча, ночной тропой, лесной чащобой, речным омутом, черным колодцем. Приведи меня, Среча, в царство прекрасной Мары, поставь пред Чернобоговым троном, склони пред богом извечным мою голову. Поклонюсь Чернобогу словом Сергеевым, честью слуги его кащеевым, даром исконным кащеевым кровавым. Возьми, Чернобог, кровь живую человеческую, простри, Чернобог, длань могучую. Возьми в свой мир землю, знаком мирским очерченную, знаком проклятым отрезанную, слугой кащеевым изветую. Одари сию землю знаком вечности, знаком темноты, знаком своей воли. Пусть не ступит сюда нога Мары прекрасной, не коснется рука лихоманки болотной, не войдет сюда тварь живая, тварь неживая и тварь не рожденная. Да пребудет в вечном здравии служитель твой преданный кащей Сергей из рода Дивиных. Да пребудет воля твоя на сей земле и днем, и ночью, и утром, и вечером, и отныне и вовеки веков. Аминь!

Он опрокинул пузырек с человеческой кровью на кончик луча со знаком смерти. Послышалось слабое шипение, словно струйка воды побежала по горячему камню. Над линиями прокатился легкий дымок — жертвоприношение заполняло весь рисунок магической гексаграммы. Значит, обряд удался. Олег поднялся на ноги и тут же отступил на несколько шагов от проклятого места.

— Печать Соломона, — сдавленно прошептал за спиной антиквар. — Что теперь будет?

— Теперь все будет хорошо, — ответил ведун. — Нога Сережу больше не побеспокоит. Никаких болезней к нему не пристанет. И смерть ему больше не грозит. Ни от голода, ни от жажды, ни от холода, ни от жары, ни от удушения водой в половодье, ни от яда любого. Он будет жить вечно. У него будет вдосталь времени, чтобы вспомнить девочек, которых он пытал, чтобы превратить в призраков. Всех тех, кого он сводил с ума, кого топил навками или рвал «звериными лапами». Земля, на которой он стоит, отныне принадлежит миру мертвых, а тот, кто попал во власть Чернобога, может не бояться сил тьмы. Все будет хорошо, Сережа. Года за два-три жгут сгниет и тебе станет легче. Будешь гулять, заниматься гимнастикой, петь песни и веселиться. Но не забывай о том, что за круг тебе выходить больше нельзя. Ступив на нормальную землю, ты снова станешь обычным человеком. И с тобой случится то, что случается с людьми, которые не ели и не пили несколько лет.

— Паскуда! — выдохнул Тюлень. — Смотри, мы еще встретимся.

— Все может быть, — пожал плечами Олег. — Один вопрос. О чем просили тебя девочки, которых ты пытал, держа у них перед носом свой медальон? О чем? Молчишь? Ладно, Вячеслав Григорьевич, пойдем. Ему нужно побыть одному. А у нас еще масса хлопот.

Через час мужчины уже сидели в столовой, за бутылочкой водки и тарелкой соленой форели, уложенной на смазанные маслом хрустящие галеты.

— Ну что, Вячеслав Григорьевич? — поднял рюмку ведун. — Не пьянства ради, а здоровья для. В качестве обезболивающего. Вздрогнули!

Они выпили, и Середин тут же налил себе еще:

— Болит зар-раза! Как беспокоиться стало не о чем, сразу и прихватило. Прямо хоть новую бучу затевай! — Он выпил, торопливо закусил бутербродом. — Завтра, небось, и ступить не нее не смогу.

Антиквар притянул бутылку к себе, налил, выпил. И заговорил совсем о другом:

— Неужели это действительно правда?

— Ты о чем?

— Про змеевик. Если отдать его графу и назвать имя, можно обрести бессмертие?

— А сам как думаешь?

— Я… — Мачо налил себе еще. — Не знаю… Еще полмесяца назад ни за что бы не поверил. Но теперь… Все эти… Глиняные люди, летающие монстры, водяные женщины, призраки, чудовища. И это… заклятие на вечность. Ведь это есть. Это на самом деле есть!