— Где находится пленница с разноцветными глазами? — спросил он, пока не окончилось действие зелья. — Показывайте!
Охранники развернулись, вызвали лифт. Через несколько мгновений дверца открылась, они втроем вошли внутрь. Олег встал за спинами послушников и для подстраховки приставил автоматы к их затылкам:
— Только без глупостей. Мне теперь трупом меньше, трупом больше… Больше даже лучше.
Кабинка, судя по нажатой кнопке, спустилась на второй этаж. Здесь они прошли по освещенному редкими лампами дневного света коридору с простенькими дверьми по обе стороны.
— Здесь, — указал на одну из комнат послушник.
— Лечь на пол, лицом вниз, — приказал Середин и ударом ноги вышиб хлипкую створку.
За ней обнаружилась крохотная комнатка с узкой постелью, тумбой и умывальником в углу. Роксалана лежала на полу: рот заклеен скотчем, руки замотаны им же. Из одежды — коротенькая полупрозрачная ночная сорочка и трусики.
— Привет… — кинув один из автоматов на тумбу, Олег вспорол косарем скотч на руках и тут же, одним рывком, сорвал его с губ.
— Да мать твоя женщина! Иголки зеленые! Что здесь творится?! Какого хрена?!
— Тихо! — цыкнул на нее ведун. — А то сейчас упыри набегут, снова в куклу замотают.
— Где я? Что происходит?
— Ты говорила, что любишь приключения? Да? Так вот радуйся. Ты их получила.
— Блин! — Она отерла языком губы. — И что теперь?
— Теперь уносим ноги. Бегом, бегом…
Вниз Олег не сунулся: там послушники наверняка добивали последних мертвецов, собирали раненых, налаживали новую оборону. А вот наверху было пусто. Ведун с девушкой поднялись на лифте в покои Аркаима. Там Середин поставил под люк журнальный столик, они выбрались на чердак, прошли по карнизу и помосту к стене, начали спускаться по лестнице. Роксалана, хотя постоянно и ругалась, но делала это шепотом и не проявила ни малейшего страха перед высотой. За одно это ведун готов был поставить ей памятник.
— Сейчас… — спрыгнул с последних ступеней Олег. — Сперва в рощу, а потом к автобусу…
Над самым ухом загрохотали автоматы, пули выбили перед стеной широкий полукруг:
— Не так быстро! — вышел из ворот замка Аркаим в своей роскошной парчовой мантии и тиаре с горным хрусталем на лбу, окруженный десятком послушников. — Я же говорил, чужеземец, ты совсем одичал. Ныне в ходу совсем другое оружие, нежели в дни нашей былой встречи. Еще один шаг и я прикажу стрелять вам по ногам.
— Ты все равно проиграл, — покачал головой Олег. — Нас снимало двадцать телекамер, сюда мчится полиция. Тебе не удастся нас спрятать.
— Ты совсем забыл, чужеземец, — засмеялся колдун, — что мы стоим на благословенной земле Швейцарии! Здешние законы не менялись с шестнадцатого века. Посему никто из кантонской стражи не имеет права войти в пределы дворянской вотчины. Сейчас этим правом почти никто из древних родов не пользуется, но я, граф Левентинский, пожалуй, никакой полиции сегодня к замку не допущу.
— Может, у вас еще и право первой ночи действует?
— Само собой, — признал чародей. — Жаль только, я не могу этим правом воспользоваться.
— Слушай, Олег, — спустилась на землю Роксалана. — А почему тут все разговаривают по-русски?
— А ты считаешь, это я должен был учить язык своих слуг? — подошел ближе Аркаим, взял ее двумя пальцами за подбородок, повернул лицо в одну сторону, в другую. — Синий и зеленый. Неудивительно, что мои ученики ошиблись. Но ты совсем забыл, чужеземец, что я знаю Урсулу в лицо. Да-а… Как мне хотелось тебя убить… Но осторожность подсказывала, что ты можешь оказаться не так прост, как прикидываешься. И вот — битте. Ты исхитрился подсунуть мне вместо рабыни неведомую девку. Это было разумно, разумно… Но я никак не ожидал, что ты за ней вернешься… Кинуть мне жертву-обманку, а потом вместо того, чтобы сбежать с деньгами, разнести из-за нее половину кантона? Твой изощренный разум превосходит мое понимание… Получается, она тебе дорога? Это хорошо.
— Убери лапы, старый козел! — отбила его руку девушка.
И тут же получила звонкую оплеуху.
— Чужеземца — в кандалы, бунтарку — на крюк, — распорядился Аркаим. — И уберите останки! Журналисты — не полиция. Их не остановят никакие законы. Нужно придумать правдоподобное объяснение всему этому бедламу.
Кандалами оказались наручники, которые продели в старую цепь, вмурованную в подвальную стену. Крюк — наручниками, надетыми на вмурованный в стену крюк. Роксалана очутилась в таком положении, что большая часть ее веса приходилась на запястья, до пола она доставала только кончиками пальцев. Пояс с Олега послушники сняли, но далеко не унесли, бросили, судя по звуку, сразу за порогом. А затем выключили свет и захлопнули тяжелую дверь.
— Что происходит? — спросила в темноте Роксалана.
— Ты спрашивала про колдуна, с которым я должен сразиться. Теперь ты с ним знакома. Это он и был.
— Мне больно!
— Потерпи. Скоро руки потеряют чувствительность.
— Какая же ты сволочь! Сам с удобствами разлегся, а мне кожу режет. Ты же колдун! Сделай что-нибудь!
— У меня руки скованы. И зелья далеко. И оружие.
— Хрен знает что! Двадцать первый век! В центре Европы оказаться на цепи в средневековом замке!
— Ты же любишь приключения?
— Идиот!
— Я предупреждал, не связывайся со мной. Будет плохо.
— Значит, ты это специально подстроил?
— Вот, дура…
— Кретин! Псих слабоумный! Гомик недорезанный! Мудак подвальный!
Олег отвечать не стал, и вскоре в подвале надолго повисла тишина. Очень надолго. По ощущениям Середина, прошло не меньше десяти часов, если не сутки, прежде чем снова грохнула дверь и в подвале зажегся свет. Внутрь вошли двое молодых послушников в шелковых рубахах, следом забежали четыре дога, наконец, последним спустился сам Аркаим.